Прочитав в "Литературной газете" интервью с поэтессой, ровесницей века - Идой Моисеевной Наппельбаум, узнав при этом, что она была узницей Озерлага, я решилась разыскать ее, с надеждой познакомиться. Ида Моисеевна с удовольствием откликнулась. Началась интересная переписка, хотя тогда ей было 90 лет. Обладая хорошей памятью и желанием поделиться воспоминаниями о времени в котором жила, и, главное, о ярких личностях, с которыми ей довелось встретиться, о своей семье, она поведала с любовью и благодарностью.
Ида Моисеевна родилась 26 июня 1900 года в г. Минске в семье известного фотохудожника Моисея Соломоновича Наппельбаума.
В 1913 г. семья переехала в Петербург. Трое старших детей, в том числе и Ида поступили учиться в частную гимназию, где были, как она вспоминает, чудесные уроки истории, русского языка, литературы. Проводились специальные уроки поэтического творчества, и Ида в 14 лет начала писать стихи.
Было трудное время: война, революция, но поэтическая романтика и надежда не покидали. После окончания гимназии Ида Наппельбаум поступила в государственный институт истории искусств. Одновременно, вместе с сестрой Фредерикой, начала посещать занятия при Доме искусств, в студии "Звучащая раковина", руководил которой Николай Гумилев.
Благодаря этим занятиям расширялся круг литературных знакомств. Нина Берберова, Николай Чуковский, Осип Мандельштам, Георгий Иванов, Ирина Одоевцева, Всевлод Рождественский. Было настолько интересно, что занимались, читали стихи, строили планы после официального конца занятий.
В 1921г. только вышла книга Николая Степановича Гумилева "Шатер" и, вдруг его арестовали. Вскоре он был расстрелян. Не верилось, казалось нелепостью... Но жизнь продолжалась. Руководить студией стал Корней Иванович Чуковский. А студийцы в память об Учителе в 1922 году издали сборник стихов "Звучащая раковина", где были стихи и Иды Наппельбаум.
Ида Моисеевна на всю жизнь сохранила преданность к своему Учителю. После ареста, по просьбе его жены, носила в тюрьму передачи. Сохранила его черепаховый портсигар. Много лет берегла, как святыню, его портрет, написанный художницей Шведе-Радловой.
Как-то постепенно центр литературной жизни тогда переместился в квартиру-студию Моисея Наппельбаума на Невском проспекте. В огромной неотапливаемой квартире с буржуйкой в центре комнаты, собирались раз в неделю поэты разных возростов и дарований. Рассаживались прямо на полу, читали по кругу стихи. А потом разносили горячий чай с кусками черного хлеба.
На знаменитых "Литературных понедельниках" у Наппельбаумов бывала и Анна Ахматова и Михаил Кузьмин, Николай Тихонов и Сергей Есенин...
Иногда к гостям выходил хозяин Моисей Соломонович, красивый, доброжелательный. Часто фотографировал посетителей салона, создал много прекрасных портретов деятелей искусств. Время было такое, что часть из них покинули Россию. Ида Наппельбаум продолжала заниматься литературной работой, стала членом союза российских писателей, в 1925г. вышла замуж за поэта Михаила Фромана. В 1927 году была издана ее первая книга стихов "Мой дом". Родилась долгожданная дочь. Были успехи и в фотографии.
В тридцатые годы начали исчезать друзья, соседи-литераторы. Стало опасно хранить в доме портрет Гумилева. Михаил Фромана 1937 году его уничтожил. Удивительно, вспоминала Ида Моисеевна, что их семью тогда не тронули. Беда пришла с другой стороны. В 1940 году после неудачной операции умер Михаил Фроман.
При аресте в 1951 году Иде Наппельбаум сказали: "Мы вас не добрали в тридцать седьмом." На допросах, зафиксированных в "Деле" ее обвиняли в дружбе с давно умершими, или уехавшими из страны в 20-х, репрессированных в 1934-37 годах поэтах. Общении с Гумилевым и в том, что в доме висел его портрет, пусть и до 1937 года. По этим абсурдным обвинениям ее приговорили к десяти годам лишения свободы.
После трудного этапа привезли в Озерлаг, лагерные пункты которого располагались от Тайшета до Братска. Сначала работала на 021 колонне на слюдяном производстве. Работа была далеко от зоны. Куда женщин водили под конвоем строем в шеренгах по пять человек.
В 1952 году побывала и на лесоповале. При сборе сучьев Ида Моисеевна зашла случайно за закрытую зону и услышала крик: "Стой, стрелять буду!" Конвоир вскинул ружье и в тот момент молодая женщина-бригадир Ася Злобина отвела направленное на нее дуло. Так чудом Ида Наппельбаум осталась жить. Об этом случае позднее она напишет рассказ "Лицо смерти". Тогда же ее перевели на 024 колонну в бригаду ПЧ (путевая часть) обходить ремонтировать семикилометровый участок. Работа не по силам. Заболела. Месяц в больнице. Дали инвалидность. Это означало, что больше в лес не пошлют. Включили в бригаду водовозов. Работали в две смены. Поочередно, один день качали воду из колодца, другой день пять женщин впрягались в повозку с огромной деревянной бочкой и развозили воду по пунктам зоны (кухня, баня, прачечная). Пусть было трудно и обмерзала облитая водой одежда, но в зоне, рядом со своим бараком. Это было спасением. Там на 024-м Ида Моисеевна познакомилась с руководителем самодеятельного театра актрисой Людмилой Михайловной Люмианской и стала принимать активное участие в работе театра. И, хотя репетиции проходили после рабочего дня до полуночи, но это приносило огромное удовольствие.
Наступил 1953 год. Режим в лагере стал смягчаться, сняли с бараков замки, оконные решетки, разрешили спороть с одежды лоскуты с номерами.
Ида Моисеевна в лагере писала стихи, из которых потом сложился цикл "Тайшетский оазис". Заключенным женщина очень полюбилась, сочиненная ею "Молитва" и они потихоньку ее повторяли, молясь об освобождении, о встрече с детьми, мужьями. Помогала ли молитва? Только осенью 1954 года совсем неожиданно Иду Наппельбаум вызвали на освобождение, вручили деньги на билет и документы с правом вернуться в Ленинград. И это было чудо! В неволе она провела около четырех лет вместо намеченных десяти.
После возвращения из лагеря занималась художественным переводом, писала стихи, воспоминания об Анне Ахматовой, Александре Блоке, Николае Гумилеве, которые последние годы публиковались в журналах "Огонек", "Нева" в "Литературной газете", выступала в большом доме писателя, откуда когда-то ее вытолкали в тюрьму.
Считала чудом. что имя ее Мэтра Николая Гумилева воскресло на страницах книг, журналов, газет, что именно она выступала с воспоминаниями, и еще, что снят документальный фильм о поэте Гумилеве "Африканская охота", в котором она приняла участие. И, наконец, что в доме Иды Моисеевны вновь появился портрет Мэтра - копия того, погибшего, сделанная ленинградской художницей Фаней Львовной Вяземской по сохранившейся фотографии.
Это очень кротко из того, что мы узнали от свидетеля эпохи.
Ида Моисеевна кроме писем присылала статьи российских и зарубежных газет, посвященных ее девяностолетию и стихи из готовящейся тогда к изданию книги "Отдю долги" не только мне, но и в поэтическую библиотеку В.С. Сербского, а когда в начале 1991 года пришла книга, открывающаяся циклом "Тайшетский оазис", то ее обладателями стали музей, Центральная библиотека и отдельные братчане, Несколько экземпляров ушли в Тайшет, Иркутск, Усолье-Сибирское. Появились статьи о книге в "Восточно-Сибирской правде" В. В. Монахова, в "Бирюсинской нови" (Тайшет) Е.С. Селезнева. В книгу "Озерлаг", как это и было задуманно в Иркутске в 1992 году помешена повесть Иды Наппельбаум "Солнечный зайчик на тюремной стене". В этом же году в Братске в миниатюрном сборнике "Озерлаг" - ее стихотворения, подборку стихов с предисловием автора этих строк опубликовало городская газета "Красное знамя". Звучали стихи и на литературных вечерах. Ее стихи волновали, находили отклик. Она писала в одном из писем: "Сердечный привет всем, кто любит всерьез и надолго поэзию. Особенно озерлаговцам - моим братьям и сестрам".
Ида Моисеевна в молодости освоила профессию своего отца - фотографию. В октябре 1991 года в Берлине с успехом прошла выставка: Ида Наппельбаум "Фотоработы 20-х годов". Она прислала с этой выставки в Братск небольшой каталог-альбом из 12 фотографий. Тогда были еще живы В.П. Абламский и А. Уникаускас. Мы решили устроить выставку фоторабот бывших узников ГУЛАГа. А. Уникаускас увеличил работы И. Наппельбаум. Энергично взялся за дело и сотворил прекрасную выставку художественной фотографии "И свет и тень...", состоявшую из двухсот семидесяти работ, авторами которых были Ида Наппельбаум. Николай Перк, Владимир Абламский и сам Альфонс Уникаускас.
Накануне открытия 24 сентября 1992 года мы связались с Идой Моисеевной о телефону. Она поблагодарила и сказала: "У вас в Братске много замечательных людей. Очень рада, что познакомилась и подружилась с вами."
С торжественного открытия выставки в Санкт-Петербург в ее адрес ушла телеграмма от имени всех присутствующих. Выставку в городе оценили по достоинству. Она еще продолжала работать, когда из Санкт-Петербурга пришла печальная весть: "Второго ноября после непродолжительной болезни скончалась Ида Наппельбаум."
Завершая свой земной путь, она писала:
Нет, мне не шагнуть в грядущее столетье.
Мне в век двадцатый надо уложиться,
Я ведь в него вступила на рассвете,
Хочу его закатом насладиться
Она подготовила две книги, изданные уже после смерти Иды Моисеевны ее дочерью, помощницей и другом Екатериной Михайловной Царенковой, в 1993 году сборник стихов "Я ухожу" и в 1996г. воспоминаний "Угол отражения". Она же в Германии, где сейчас живет, передала молодому братскому историку Александру Миронову письма из лагеря и копию справки о реабилитации.
С судьбой ровесницы века познакомились братчане. В основном школьники и любители поэзии, в экспозиции "Судьбы узников ГУЛАГа", открывшейся вскоре после смерти поэтессы. Одна из выпускниц лицея Галина Малунова исследовала все материалы, имеющиеся в Братске об Иде Моисеевне, и на первый всероссийский конкурс исторических работ для старшеклассников "Человек в истории. Россия. ХХ век" представила работу "Ровесница века", посвятив ее столетию Иды Наппельбаум. В мае 2000 года эта работа опубликована в книге "Жизнь творчества", изданной в Братске Центром детского и юношеского творчества №1.
Иду Моисеевну радовало, что к ее памяти обращаются больше молодые люди. Она писала: "Мои воспоминания, рассказы оказывается необходимы молодым - ко мне приезжют не только из Сибири, Алтая, Украины, но и молодые итальянцы, американцы, японцы..." Радовалась, что их интересуют яркие творческие годы России.
Мы вступаем в ХХ век. Сто лет назад родилась Ида Наппельбаум, чьи стихи звучали в серебряном веке. Она видела глаза А. Ахматовой, А. Блока, Б. Пастернака. Дружила с Н. Берберовой, четыре года провела в Озерлаге и... писала письма в Братск, дарила свои стихи, фотографии, обогащая нас духовно своей стойкостью и добротой, способностью на вечную дружбу, умением благодарить, умением любить жизнь и поэзию.